Сергей Шиптенко: «Колбасная война» как символ российско-белорусского кризиса

На протяжении состоявшейся 18 декабря трёхчасовой пресс-конференции было задано много вопросов — даже о вятском квасе, но ни один из них не касался стратегии России в XXI веке. Обратил на себя внимание пресс-секретарь главы Чечни, внезапно поставивший вопрос о славянском единстве и возможности создания даже государственного союза славянских народов. В это же самое время в другой части Союзного государства руководитель считающейся союзной и дружественной Белоруссии проводил очередное совещание, посвященное «неприличной» политике России.

, возможно, сам того не желая, поставил вопрос о смысле существования Союзного государства Белоруссии и России, Таможенного союза и Евразийского союза России, Белоруссии и Казахстана. Тем самым поставлена под вопрос вся та интеграционная политика, которую с конца XX века проводили президенты России, Белоруссии и Казахстана. Если в Союзном государстве союзник отказывается прийти на помощь союзнику и реально помогает врагу, а в Таможенном союзе восстановлены таможенные барьеры, то польза от таких образований — как от ведра без дна или чемодана без ручки.

Такое положение дел вовсе не случайно и отражает комплекс давних проблем, связанных с различными подходами к пониманию конечной цели интеграционного процесса, в который, помимо России и Белоруссии, включены Казахстан, Армения и Киргизия. Отсутствие государственной идеологии неизбежно отражается не только на национальном уровне, но и на межгосударственных отношениях, на привлекательности евразийских интеграционных объединений для постсоветских и иных участников.

Проверкой интеграционных уз стал конфликт России со странами Запада, применившими к РФ комплекс политических и экономических санкций. Вашингтон ждал от Москвы уступок по «украинскому вопросу», поручив тягать для себя каштаны Брюсселю. После продолжительной паузы 7 августа и сообщили об ответных санкциях — решении об ограничении импорта продовольствия из стран, которые применили санкции к России. Вскоре после этого, 11 августа, Александр Лукашенко заявил о необходимости «человеческого отношения» к западным поставщикам продовольствия на российский рынок, чьи интересы пострадали от применения Россией ответных санкций. Многие с удивлением обнаружили, что официальный Минск в 2014 году не только поддержал госпереворот на Украине и её «новые власти», но и санкции, которые применил к России Запад из-за неуступчивости по «украинскому вопросу».

«Колбасная война» 2014 года во многом похожа на предыдущие торговые конфликты Минска с Москвой, в частности — на «молочную войну» 2009 года. Тогда у другого российского ведомства — Роспотребнадзора под руководством легендарного  — возникли претензии к белорусской молочной продукции, которая не была оформлена в соответствии с российским техрегламентом при экспорте в РФ. Ныне же огонь критики официального Минска направлен на «произвол» Россельхознадзора во главе с : российское ведомство стало активно бороться не только с прямой контрабандой продуктов питания из Евросоюза и других стран, применивших комплекс политических и экономических санкций к России, но и с поставками недоброкачественной продукции белорусских предприятий. Тем самым Россельхознадзор ограничил доходы участников «белорусского продовольственного оффшора».

К началу декабря под ограничительные меры российского ведомства попало около 30 белорусских предприятий, преимущественно — крупных государственных мясокомбинатов. Одновременно силами ФТС РФ был усилен контроль за перемещением транзитных грузов, что осложнило реализацию «казахстанской схемы» — когда продукция по документам якобы следовала транзитом в Казахстан, а на деле разгружалась и реализовывалась в России. Руководитель Новосибирского областного управления Россельхознадзора Алексей Севастьянов 16 декабря сообщил журналистам о схемах реэкспорта, упомянув партнёров России по Таможенному союзу. В частности, он упомянул о 20 т реэкспортных яблок польского происхождения: «По документам эта продукция предназначалась в Казахстан, но была сделана попытка реализовать ее в Новосибирске». Как польские яблоки оказались в Казахстане? Очевидно, транзитом через Белоруссию и Россию. Притом что до введения правительством РФ ответных санкций казахи не очень жаловали польские яблоки.

«228 машин зашло из ЕС в Белоруссию, не подвергнувшись контролю, вышло уже с бразильским сертификатам. Есть интересные схемы, с ними работаем. Оформляются документы на транзиты через РФ в Казахстан. На данный момент ответственности за эти процедуры „навешенного“ транзита нет», — проинформировал Севастьянов.

Нелишне отметить, что белорусский обыватель об этих фактах не узнал, т.к. информационное пространство постсоветской республики блокировано. Процесс давно завершился, и на сегодняшний день даже Россия не может оперативно выйти на широкую белорусскую аудиторию: распространение российских газет ограничено (печатные СМИ как таковые давно и успешно отмирают), госмонополист «Белтелеком» способен заблокировать интернет, новостные выпуски российских телеканалов подвергаются цензуре и идут в записи, а спутниковое телевидение есть далеко не в каждом доме. Про радиолюбителей с приличными радиоприёмниками говорить излишне. В декабре нынешнего года поправками в закон о СМИ пресловутое «госрегулирование» усилено. Об этой проблеме ранее неоднократно говорилось, однако она не имеет прямого отношения к рассматриваемой проблематике.

Обеспечение полноценного функционирования «белорусского продовольственного оффшора» стало проблемой с первых же дней его существования. Уже в августе представители официального Минска предприняли ряд шагов по привлечению поставщиков из ЕС в Белоруссию. Переговоры на сей счёт велись и ведутся до сих пор. Совершенно предсказуемо функционирование оффшора стало беспокоить российские ведомства — не по причине качества поставляемой из Белоруссии продукции, а по причине контрабандных поставок таковой небелорусского происхождения. Естественным образом возник экономический конфликт, который вскоре стал политическим.

Александр Лукашенко 3 декабря провёл большое совещание по проблеме продовольственных поставок из РФ. Он обвинил Россию в «непорядочности», стремлении поссорить Белоруссию с получателями продовольственного транзита из Евросоюза, «закрыть белорусское транзитное государство». Он поручил Совмину в течение 10 дней урегулировать спорные вопросы с Россельхознадзором. Правда, что должно было последовать в случае неисполнения данного указания, общественность не узнала (а оно до сих пор не исполнено). «Но главный вопрос в том, что разного рода жульё, которое вертится в России, сегодня хочет нагреть руки на российском рынке за счёт взвинчивания цен. Поставка белорусских товаров значительно сдерживает рост цен в Российской Федерации. А, естественно, кому это не на руку — мы знаем. Но это их проблема. Вопрос стоит в том, что Россия пошла на нарушение всех наших договорённостей, которые мы достигли в Таможенном союзе», — сказал в ходе совещания Лукашенко, отвергнув «всякие претензии к качеству белорусской продукции». Обвинение России в нарушении всех соглашений Таможенного союза многими было воспринято как постановка вопроса о целесообразности Евразийского союза.

«Белорусский продовольственный оффшор» по-прежнему выгоден белорусским, российским, казахстанским, литовским и иным компаниям. Проблемы возникли у тех из них, кто не удосужился более-менее прилично оформить контрабанду. У тех же, кто прислушался к настойчивому приглашению официального Минска перенаправить потоки невостребованного РФ продовольствия в Белоруссию на «переработку», особых проблем не возникло. В итоге элементарная перефасовка или примитивная разделка с расфасовкой позволили ряду компаний (в т.ч. российских) в обход российского продовольственного эмбарго извлечь сверхприбыль. Есть и глубокая переработка пищевого сырья из ЕС — неслучайно Россельхознадзор стал бить тревогу, обращая внимание на увеличение потока недоброкачественной продукции с повышенным содержанием антибиотиков и т.д. Верхом расточительности было бы не использовать трупы животных, убитых во время эпидемии африканской чумы свиней — отсюда пресловутые следы генома АЧС.

Хотя Россельхознадзор документировал свои претензии, подкреплял введение временных (именно временных) ограничений на поставку продукции белорусских предприятий данными лабораторных исследований, минские чиновники напрочь отвергли постановку проблемы как таковой и заявили о необоснованности претензий российского ведомства. Здесь одно из двух: либо Россельхознадзор свои претензии на самом деле документально не оформил и не сопроводил ссылкой на заключения российских экспертов, занимаясь откровенным самоуправством (на чём настаивают представители официального Минска), либо претензии к качеству (именно к качеству) a priori отметаются минскими чиновниками из-за приказа Лукашенко не признавать данные претензии несмотря ни на какое обоснование. Т.е. стороннему наблюдателю предлагается просто поверить одной из двух сторон конфликта. После ряда событий последних лет, включая «растворительно-разбавительную схему», к официальному Минску почему-то доверия меньше.

Точки над i расставил 18 декабря Россельхознадзор, проинформировавший об итогах состоявшихся в Москве переговоров с государственной ветеринарной службой Белоруссии: чиновники обсудили результаты проверки белорусских предприятий, в отношении которых российским ведомством были введены временные ограничения на поставку продукции в РФ. Согласно пресс-релизу, замглавы Россельхознадзора сообщил, что «результаты проведенной проверки показали обоснованность претензий российской стороны. Так, экспертами сформирован большой перечень нарушений, выявленных в ходе проведения проверок предприятий, в которых также принимали участие эксперты ЕЭК и специалисты ветеринарной службы Белоруссии». Официальный Минск представлял государственный ветеринарный инспектор . «Белорусская сторона завила, что все выявленные нарушения имеют место. Василий Пивовар также признал лояльный подход к контролю за работой этих предприятий со стороны ветеринарной службы Белоруссии», — сказано в документе. В ходе переговоров, проинформировал Россельхознадзор, был «затронут вопрос ложного транзита продукции из Белоруссии по территории России» — российское ведомство вновь озвучило свою просьбу допустить российских специалистов к проведению контроля на внешней границе Таможенного союза.

Здесь можно было бы поставить жирную точку: представители официального Минска признали очевидное, Россельхознадзор выполнил свою миссию. Однако не всё так просто: пресс-релиз российского ведомства остался на его ведомственном сайте, а белорусский обыватель по-прежнему дезинформирован госагитпропом и не знает, что проблемы к качеству белорусской продукции действительно были и белорусские чиновники признали факты. ГосСМИ Белоруссии всё это время информировали обывателя о необоснованности претензий Россельхознадзора, о «высочайшем качестве» белорусской продукции, об отсутствии претензий российских экспертов, изучавших ситуацию на белорусских предприятиях из «черного списка» Россельхознадзора в ходе инспекции 9-16 декабря. Т.е. «информационная война» продолжается. Решения российского ведомства о сокращении «черного списка» преподносится как «жэсточайшый прорыв», как «убедительная победа» официального Минска и едва ли не лично Александра Григорьевича над российскими «жуликами».

«Колбасная война» на самом деле была в первую очередь политическим конфликтом, а не экономическим. Как и «молочная война» 2009 года, в ходе которой градус русофобии в госСМИ Белоруссии просто зашкаливал и даже прозападная оппозиция, не замеченная в симпатиях к России, вынуждена была признать неадекватность подчинённых Александра Григорьевича. Ни о какой евразийской интеграции, интеграции с Евросоюзом или с кем бы то ни было не может быть и речи, пока в Минске подобные истерики считаются нормой.

В данном контексте интерес представляют шаги, которые предприняло руководство формально союзной Белоруссии по урегулированию экономической проблемы, порождённой разным пониманием Москвой и Минском союзнических отношений и смысла интеграции. По традиции предыдущих «торговых войн», «колбасная война» 2014 года также была политизирована. К решению проблемы снятия ограничений Россельхознадзора официальный Минск подключил все интеграционные структуры, которые хоть как-то могли повлиять на Москву: структуры Союзного государства и СНГ, Евразийскую экономическую комиссию и даже такие фигуры, как главы регионов и парламентских партий России.

В ходе состоявшихся 27 ноября в Минске переговоров с губернатором Санкт-Петербурга внезапно был поднят вопрос об ограничениях, введённых Россельхознадзором на поставки продовольствия из Белоруссии. Госагитпроп Белоруссии очень постарался представить смысл визита российского губернатора в получении выволочки от руководителя постсоветской республики — о ранее обещанной переориентации белорусского транзита с портов Прибалтики на порты Ленинградской и Калининградской областей, о многих других вопросах словно и речи не шло — Белтелерадиокомпания и госинформагентство БелТА представили встречу делегаций именно как «вызов на ковёр».

Очень странный, на первый взгляд, подход к делу, учитывая, что губернатор Санкт-Петербурга не принимал тех решений, которые Лукашенко мог бы напрямую обсудить с президентом России, председателем правительства России или главой Россельхознадзора. Вероятно, следующую выволочку российскому губернатору будет делать президент Молдавии, возмущенный срывом поставок томатов в собственном соку.

Смысл медийной порки незадачливого Полтавченко заключался в пропагандистском эффекте, который рассчитан с учётом фактически стартовавшей в Белоруссии президентской кампании 2015 года. Белорусскому обывателю в очередной раз попытались внушить мысль о том, что Лукашенко всё контролирует и обидчикам спуску не даст. «Что это за поведение такое?!», — заявил Лукашенко на встрече с Полтавченко в присутствии посла России . Руководитель постсоветской республики в грубых выражениях подчеркнул: действия российских властей нарушают соглашения в рамках Таможенного союза и недавно образованного Евразийского союза, противоречат интересам российских потребителей и даже разделённой русской нации.

«Мы же русские люди и должны договариваться», — цитирует госинформагентство Лукашенко. Приводятся и такие его слова: «Не надо думать, что Белоруссия поменьше, чем Россия, и она ни на что не способна. Мы очень даже многое можем. И мы никогда не бросали Россию. Не бросим и в нынешней ситуации. Мы на этом свою пользу искать не намерены. Это наша Россия, и мы ее будем защищать, как свою территорию».

Внезапный переход Лукашенко от «белорусизации» с её «белорусской цивилизацией» и «мы — не русские, мы — белорусские» к риторике 90-х (концепции разделённой русской нации, триединства и т. п. с заявлениями в духе «белорусы — это русские со знаком качества») в очередной раз доказал: «русскость» в риторике Лукашенко появляется в ситуации ощущения вполне конкретного корыстного интереса. В случае со скандальным выговором Полтавченко было прямо заявлено об угрозе потери конкретной суммы в $100 млн. Как была подсчитана данная сумма и подсчитывалась ли она вообще (судя по вариациям цифр в устах разных чиновников) — вопрос второй, но факт остаётся фактом: «русскость» монетизирована. Картина была бы неполной без упоминания о Великой Отечественной войне, заговоре против России и её номинальном единственном союзнике, а также российских «жуликах».

Трудно сказать, как Лукашенко собрался защищать Россию — наверное, так же, как в 2008 году или в нынешнем, 2014 году — во время украинского кризиса. Если бы во время Второй мировой войны Австралия вдруг пообещала III Рейху «помощь по всем направлениям», стала бы поставлять в Германию бензин, технику, другие товары и услуги, а также предложила бы себя как «переговорную площадку» для переговоров воюющих сторон, то в Лондоне отреагировали бы на такое поведение однозначно и совсем не так, как реагирует Москва на поведение бывшей союзной республики.

Когда союзник находится в состоянии войны — долг и прямая обязанность союзника помогать другу и не помогать врагу. Крах вестфальско-потсдамской системы мирообеспечения не означает, что понятие союзнического долга нивелировалось до такой степени, что номинальному союзнику («стратегическому партнёру») можно безнаказанно оказывать различные приятные услуги врагу, прикрывая свой срам некими фиговыми листками. «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть», — сказано задолго до объявления Евросоюзом программы для постсоветских республик «Восточное партнёрство». Но что поделать, если природу лимитрофа изменить невозможно? Лимитроф не может быть союзником — он может быть только партнёром — временным, давним, бывшим, а подлинное союзничество возможно только между полноценными геополитическими организмами, державами. Попытки лимитрофа быть подобным полноценной державе сродни попытке цыплёнка в лесу требовать равноправия и уважения своих интересов от волка, медведя, лисицы, совы.

Сам того не подозревая, руководитель постсоветской республики актуализировал давний спор, который возник до оформления Союзного договора и актуализировался накануне подписания договора о Таможенном союзе. Тогда русофобствующая прозападная оппозиция в Белоруссии твердила старые мантры об «имперской угрозе» и т.п., а новая российская либеральная оппозиция предъявила вариации на тему «Остров Россия» Вадима Цымбурского.

«Колбасные», «молочные», «нефтяные», «газовые» и прочие конфликты Минска с Москвой демонстрируют не только институциональную слабость Союзного государства, Таможенного союза, ЕЭП и новосозданного Евразийского союза. Если бы Союзное государство состоялось в том виде, в котором декларировалось Александром Лукашенко и изначально — как полноценное государство, с едиными органами государственной власти и управления, интегрированной экономикой с единой валютой и т.д., то не было бы нынешнего торгового конфликта. Однако, судя по заявлению спикера Госдумы РФ , Москву устраивает нынешнее состояние дел, а на союзном строительстве поставлен жирный крест. В таком случае закономерно возникает вопрос: зачем Москва продолжает играть роль мецената, коль скоро спектакль закончен?

«Колбасная война» (как и «молочная») стала «моментом истины» не только для Союзного государства, но и для «идеологической вертикали» постсоветской Белоруссии. Не случайно конфликты между Минском и Москвой в торговой сфере госагитпроп «Сильной и процветающей» сопровождает «информационными войнами», характерной чертой которых является манифестация русофобии и местечкового национализма.

Учитывая, что не только в отношениях с Москвой и Западом, но и во внутренней политике «идеологическую вертикаль» Белоруссии заносит в крайности — от «военного коммунизма» до либертаризма (отмена льгот в 2007 году, «декрет о крепостном праве» 2012 года и мн.др.). Возникает стойкое ощущение нестабильности процессов, находящихся в полной зависимости от импульсивности принятия решений в режиме «ручного управления». РФ и РБ — две разные модели, которые, как предполагали оптимисты, смогут «взаимно дополнять друг друга». Практика показала справедливость опасений пессимистов — эти две модели не уживаются под одной крышей наспех построенной времянки. Если в 90-е годы многие были уверены, что формула «две модели — одна страна» может быть реализована в проекте Союзного государства, т.к. есть цивилизационная общность, единство системы ценностей (по крайней мере, в гуманитарной сфере), общность традиций и тесная кооперация в торгово-производственной сфере, то после череды «торговых войн», заявлений о наличии «белоруской цивилизации», демонстрации ревизионизма в официальной историографии (Отечественная война 1812 года и др.), откровенного предательства союзника и поддержки им считавшихся естественными врагов, очевидно: Союзное государство — это замок на песке. Смысл существования данного квазигосударства — в предоставлении российской помощи (прежде всего — экономической и военной) «стратегическому партнёру», который не способен быть настоящим союзником и не желает этого.