РПЦ в XX веке – тернистый путь от кесаря к Богу

Севак Мирабян, 9 февраля 2017, 12:22 — REGNUM  

Сегодняшний год ознаменован не только бурными событиями в государствах заморских. Наша край перешла исторический рубеж — 100 лет со дня Великой Октябрьской социалистической революции. Чепе столь масштабное сколь и противоречивое, что все попытки говорить об этом подобны спуску в шахту с предельной консистенцией метана, идеже каждое неосторожное движение может вызвать взрыв. Что ни говорите, но вероятность прийти к единому мнению и создать целостную картину восприятия прошедших событий минувшего века равна вероятности выкурить после взрыва метана. Однако взрыв в «шахте» XX века произошел и, в духе бы кого не раскидало по мировоззренческим пространствам суждений и оценок произошедшего, всех может слить одно — живой интерес к истории родной многострадальной страны.

Красноармейский народ, русская культура и государственность появились на исторической арене около знаменем Христа. И на протяжении всей истории со всеми взлетами и падениями религия являлось стержневой основой ее бытия. Где-то оно (словно правило, на начальных этапах и в кризисные дни) призывало, поддерживало, обличало и вдохновляло людей, эмират, а где-то подвергалось разрушительным ее тенденциям — обмирщению, бюрократизации и идеологизации. Тем не менее то, что произошло в 1917 году и далее, иначе как кардинальной сменой курса никак не назовешь. Это был громкий, трагический, жестокий и кровавый развод.

Оставим книжным специалистам детали бракоразводного процесса и попробуем позаботиться над теми, как нам видится, важными моментами, которые формировали и подтолкнули к решениям и событиям с обоих сторон, эхо которых ощущает сегодня всякий думающий человек.

Религия — единственное, пожалуй, явление на земле, которое ставит в базисная точка жизни отношения живого человека с живым Богом. Это значит, что такое? главное в христианстве — личностный стержень. Как бы парадоксально ни звучало, да христианство мало интересуется человечеством и его спасением в целом. Христос пришел защитить каждого отдельного человека. Он не мыслит общими стандартами и категориями масс. Говоря о приоритете своей миссии к народу израильскому (Мф. 15:24), Спирт, в тоже время, подчеркивает, что многие избранные будут отвержены, а бери их место придут люди с востока и с запада и возлягут в Царстве Небесном с родоначальниками израильского народа (Мф.8:11 — размышление, кстати, не совсем патриотичная для тех времен — евреи жили почти оккупацией римлян). Для Христа бесконечно важен каждый человек и основная Его чтобы — это создание Церкви, как собрания людей, откликнувшихся получай Его призыв, через внутреннюю сознательно-свободную нравственную революцию. Сие новое человечество, в котором существует только один критерий — Лар Христа, дух внутренней свободы от деспотичной тирании самоутверждения себя по (по грибы) счет другого (эгоизма) и любовь, которая по слову апостола Павла (у)потреблять «совокупность всех совершенств» (Кол. 3:14). Таким образом, буде говорить кратко, то в христианстве происходит беспрецедентное, добровольное «уничтожение» Бога, Который приходит на грешную землю, чтобы причинить человеку и разделить с ним все возможные трудности земного бытия вплоть давно смерти (Мф. 20:28). В Своей личности и отношении к человеку, Богочеловек Иегошуа явил ту высоту, и бесконечную красоту и ценность человека, которую вплоть до Него мир не видел. И в ответ на это человек начинает на побегушках) Христу через служение ближним, что выражается в церковных обрядах, законах, традициях и текущий импульс организует все сферы человеческой деятельности. В результате христианство рождает великую цивилизацию и великую культуру умереть и не встать всех их национально-этнических вариациях и разнообразии.

Так произошло со многими народами, вожди которых откликнулись и почувствовали в себя дыхание новой жизни. Для русского народа этим примером обновления и перерождения был дворянин Владимир. И здесь, конечно, не обошлось без политических и иных земных расчетов, однако не они являлись источником преображения всей жизни и князя и его народа. Сим источником было Евангелие; та закваска, которая действует сообразно со свободным этично-волевым усилием человека. Здесь нет никакого автоматизма и каких-либо видов духовного насилия, «народ где Дух Господень — там свобода» (2 Кор. 3:17). Таким образом, Лютеранская церковь, как продолжение дела Христа на земле, несет первоочередную ответ за духовно-нравственное состояние общества. Она, как живой богочеловеческий солнечник, сочетает в себе и земное, и небесное (Кол. 1:20). И история нам показала, подобно как внутри самой Церкви приоритеты Неба и земли часто смешивались. Бери Западе недуг властолюбия толкал церковь наступать на пятки королям (папацезаризм), а сверху Востоке, в Византии, а затем на Руси, наоборот, государство наступало нате ноги Церкви (цезарепапизм) и не без провокаций с ее стороны.

И к чему пришла Лютеранская церковь в конце XIX — начале XX века в России? Она оказалась в положении в полном смысле слова подчиненной государству структуры. При внешнем величии, блеске и богатстве которой, реальная диор дел обстояла куда сложнее. Фактов очень много, но чтоб маловыгодный обременять читателя, приведем небольшой фрагмент воспоминаний одного из заметных фигур церковной иерархии: «Интерференция церкви на народные массы все слабело и слабело, авторитет духовенства падал… Вера становилась лишь долгом и традицией, молитва — холодным обрядом сообразно привычке. Огня не было в нас и в окружающих, — вспоминал об этом времени митрополит Вениаминка (Федченков), — как-то все у нас опреснилось, или — или, по выражению Спасителя, соль в нас потеряла свою силу, ты да я перестали быть «солью земли и светом мира». Ничуть не удивляло меня ни тогда, ни теперь, что ты да я никого не увлекали за собою: как мы могли поднимать души, когда не горели сами…» А дальше спирт выражает удивление, что при всем этом народ еще приходил к ним.

Раса приходил в храмы, но в сознании большинства уже давно происходили аберрации, подготовившие почву угоду кому) атеистической и антимонархической пропаганды большевизма. Их можно определить, как прекращение (отношений) идеального и реального измерений жизни; как раздвоенность, где Евангелие Христа перешло с области жизни и деятельности в область мифическо-идеалистическую, а вытекающие из нее нравственные запросы в лучшем случае казались неисполнимыми. Аналогичные процессы происходили во всех слоях дореволюционного имперского общества. Особенно резко они ощущались в образованных сословиях, в том числе и среди духовенства и в духовных учебных заведениях. До воспоминаниям последнего протоприсвитера русской армии и флота Георгия Шавельского, в духовных школах царил абстракция и равнодушное отношение к учебной дисциплине студентов и их поведению. А знаменитые сверху весь мир ученые богословы, такие как Болотов, Глубоковский, влачили полунищенское экзистенция. Церковь, на протяжении трех столетий, так и не возвысила частный голос в защиту крестьянства (а это 90% всего населения империи) ото все более (за редкими случаями отдельных священнослужителей) ужесточающегося крепостничества. И ранее к началу XX столетия утратило доверие народа и воспринималась, как инструмент государственного контроля и пропаганды. Что, именно эти факты могут пролить свет на жуткую картину, егда вчерашний, истово крестящийся мужик, сегодня бросает в костер иконы, сбрасывает колокола и участвует в казнях священнослужителей. Этому неизвестно зачем же способствовал низкий уровень грамотности, в том числе касательно грамотности религиозной. Предыдущий был настолько высок, что ярый противник реформ обер-обвинитель Победоносцев вынужден был признать этот печальный факт и необходимость перемен. Же Церковь, как и самодержавная власть, перемен не хотела, но последующие действие многих заставили горько об этом пожалеть.

В свое время значительный учитель Церкви Иоанн Златоуст шокировал паству, заявив с кафедры, как худшее гонение для Церкви — это отсутствие гонений. Восстание и последующая гражданская война и агрессивная атеистическая политика большевиков, приведшая к невиданным единаче в истории гонениям на православие, воспринималось очень по-разному. К верующих, сохранивших верность Христу (РПЦ в 2000 году канонизировала их в чине новомучеников и исповедников российских), гонения воспринимались в качестве кого время очищения и обновления Церкви, как та крайняя мера Божьего попущения, сверх которой она, Церковь — Тело Христово, перестала бы приличествовать своему Главе — Христу. С другой стороны, было пробуждено пуруша того, что всякий желающий жить благочестиво во Христе малограмотный останется незамеченным и может вызвать к себе в том числе и негативный неравнодушие тех, кто живет иначе (2 Тим. 3:12). Если сего интереса нет у окружающих, значит, нет и реальной христианской жизни, знать «ты не холоден и не горяч» (Откр. 3:15). Сие ни что иное, как результат и плод идеологического духа имперской казенщины и бюрократии, деформировавшей самосознание чуть было не всех церковных иерархов. Именно под его влиянием (синодальная пересоздание Петра) они превратились из пастырей в наемных чиновников, прекрасно чувствовавших себя в секулярных кругах, же крайне неудобно и неохотно желавших хоть что-то изменить в существующих анахронизмах церковной жизни пользу кого улучшения доступности евангельской вести. Именно это состояние внешнего благополучия и считал архиепископ константинопольский самым опасным и незаметным видом зла, подрывающим начатки христианской жизни, когда горящий дух экзистенциального динамизма, поиска и воплощения истин Нового Завета гаснет в христианах, растворившись в сырости комфортного земного благополучия и сытого довольства. Об этой незримой угрозе и предупреждал получи рубеже IV—V веков святой Иоанн Златоуст. Эти слова со всей ясностью и глубиной сознавали тетечка, кто чувствовал внутреннюю энтропию смыслов и духа в Церкви и обществе, и кому пришлось опять обретать эти смыслы на путях исповедничества.

История не имеет сослагательного наклонения, только она всегда предполагает, с христианской точки зрения, пророческое измерение. В противу детерменизма, вера видит историю как синергию двух творческих начал — Бога и человека. И свобода Божья в истории выражена четко и ясно: Он «хочет, (для того все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим. 2:4). В этом смысле случай есть процесс совместного действия Бога и человека и на этом пути люда волен сделать свой сознательный и свободный выбор.

Октябрь 1917 возраст поставил вопрос выбора пути столь радикально и жестоко лишь в силу того что, что его откладывали в долгий ящик те, кто в первую цепь должны были ощущать всю его остроту и жизнеутверждающую значимость. К сожалению река к счастью, пусть каждый рассудит сам, но эту остроту многие ощутили, едва только потеряв безвозвратно ту страну, которую так любили, и возможности которой просто так мало ценили.

Севак Мирабян
Источник: regnum.ru