Горькое вино мудрости Омара Хайяма

Митрюша Буянов, 4 Декабря 2016, 00:05 — REGNUM  

«Хана, что нам нужно — сие маленький уютный домик, чашка хорошего кофей и тот, кто всегда рядом», — такую цитату предлагает ми одна из крупнейших «философских» групп в социальной тенета. Цитата подписана: «Омар Хайям».

Однозначно, что на этом этапе сейчас не важно — кто и оборона что говорит: аскетичный исламский ахун о кофе и мещанском уюте, Фридрих Ницше о нежной любви к женщине, устроивший Варфоломеевскую резню Карлуша IX о ценности человеческой жизни и так позднее… Но даже претендующие возьми что-то статьи, цитирующие реальные текст («рубайи») Хайяма, сводят его к некоей «философии жизни», упоении простыми, будничными радостями.

В целый век «информационного общества», «среднего класса» и воспевания индивидуальности чем черт не шутит странным говорить о человеческой ограниченности и жизни почти властью навязываемых извне стереотипов. Да это — именно они. Прикрываясь авторитетом «великих мыслителей прошлого», людям прошел слух: «Ты рядовой потребитель? Твоя милость ешь, ты пьёшь, ты сидишь в офисе и на дому перед телевизором? Замечательно! Все величайшие умы человечества подтверждают безошибочность твоей жизни!» «Твоя милость беспокоишься о том, что где-в таком случае идёт война? Что кто-так голодает, рядом с тобой вершится пристрастность? Выбрось эту чушь из головы!»

«Аюшки? там думать, что там терпеть?

Дунуть, плюнуть, наплевать!

Наплевать истинно растоптать;

Веселиться, пить да уминать»

64 / 128

Эдмунд Салливан. Иллюстрации к рубайяту Омара Хайяма. Накануне 1933. Выпить со смертью

В этой картине таблица не нужен духовный скиталец, духовидец, аскет Омар Хайям, остро переживавший социальную незаслуженность и прочие несовершенства мира. Нужен Хайям — гедонист, Хайям — дринканутый потребитель, «разоблачающий» аминь, что не сводится к еде, женщинам и алкоголю. Спирт интересует современное общество лишь постольку, поелику может служить ему оправданием к собственной мелочности, лености и равнодушия.

В противном случае низменной похоти станешь рабом —

Будешь в старости пуст, в качестве кого покинутый дом.

Оглянись на себя и прикинь о том,

Кто ты есть, идеже ты есть и — куда но потом?

59 / 128

Эдмунд Салливан. Иллюстрации к рубайяту Омара Хайяма. Вплоть до 1933. Безысходность

Кем же держи самом деле был Омар Хайям? Вследствие чего он избежал забвения истории? Кого хошь спроси, что Хайям был искусным врачевателем; его причисляли к трём величайшим философам и политикам исламского таблица; его авторитет в вопросах богословия был приблизительно непререкаем; написанные им математические трактаты опережали своё времена… Неужели всё это уживалось в одном человеке? Хотя (бы) его стихи кажутся противоречивыми что по содержанию, так и по настроению. Позволено ли как-нибудь объединить постоянно эти столь разрозненные факты?

Хайям прошёл приступ от простого ремесленника до ближайшего друга султана — и назад. Он пережил не только взлёты и падения собственной жизни, так и переход от блаженства «золотого века» исламского таблица к опустошительным династическим войнам. Его взгляды на жизнь родилась из болезненных столкновений с глупостью и гедонизмом правителей, ограниченностью и косностью господствующей религиозной доктрины, бедствиями народа, попранием человеческого совершенства и свободы. Его поэзия — сие вершина долгого и нелёгкого пути к истине. Сей путь, хотя бы вкратце, автор этих строк и должны восстановить.

50 / 128

Меч-защитник Салливан. Иллюстрации к рубайяту Омара Хайяма. Раньше 1933

Во сне сказал мне вечеринка: «Покинь свою кровать,

То розу радости нельзя во сне совлечь,

Ты, лежебок, все спишь, а усыпление подобен смерти,

Потом века тебе придется идти спать».

«Золотой век» и его печали

Кто такой в чаше Жизни капелькой блеснет —

Твоя милость или я? Блеснет и пропадет…

А виночерпий Жизни — множество

Лучистых брызг и пролил, и прольет…

121 / 128

Аделаида Ханском. Разъяснение к рубайяту Хайяма. 1905. Поэт

Всепомнящий Хайям родился в Нишапуре, на территории современного Ирана, в семье состоятельного ремесленника — палаточника. В так время исламский мир переживал вещь сродни европейскому Ренессансу — расцветала доктрина, искусства, стремительно развивалось богословие, организация было относительно доступным. Родной а город Хайяма был одним с главных культурных центров ислама: библиотеки его ломились ото книг и были открыты каждому желающему, местные богатеи. Ant. бедняки создавали крупные научные центры и завещали близкие состояния учёным.

Нишапур также находился нате пересечении самых разных религиозных течений: исторически спирт был оплотом шиитов (течения ислама, близкого к народу и его чаяниям о пришествии мессии и создании раиса на земле) и исламских мистиков — суфиев. Тем не менее не так давно в город пришли сунниты — сторонники ортодоксального ислама, в в таком случае время относившиеся, в основном, к правящим слоям. Разлад был неизбежен, однако пока кое-что он удерживался господствующей династией Сельджуков, изо политических соображений терпимо относившейся и к тем, и к другим. Подобная «пестрина» взглядов, вкупе с развитием науки, обеспечивали жившим в Нишапуре определённую свободу мысли.

7 / 128

Sonia Sevilla

Окно во вселенную имени Хайяма в его родном городе Нишапуре

Батон Хайяма воспользовался возможностью дать сыну становление. Вероятнее всего, будущий поэт с 10−12 планирование учился на богослова в популярной в ту пору школе учёных-шиитов «Братья чистоты». Её особенности проливают божий мир на многие загадки личности и творчества Хайяма.

Кажинный молится богу на собственный способ.

Всем нам хочется в рай и безграмотный хочется в ад.

Лишь мудрец, постигающий мысль божий,

Адских мук не страшится и раю без- рад.

Как ни странно, только богословский курс опирался скорее нате древнегреческие представления об обучении, нежели на исламскую традицию. В него входило постижение математики, астрономии, географии, музыки, биологии, философии — притом всё это по греческим текстам. И всего лишь в самом конце давались знания по сути дела исламского богословия — понятное случай, оказывающегося под воздействием всё тех а греков.

Математика считалась разделом философии и преподавалась живо как оккультная наука, в которой числа и операции по-над ними отражают логику создания и существования таблица. Величайший учёный ХХ века Эйнштейн скажет, подобно как, постигая науку, он «хочет изведать мысли Бога». Тем но Хайяма привлекала математика. Поэту казалось, как будто, изучив математические правила, он поймёт законы мироздания — объединение которым существует сам Аллах. И неравно математика подвластна разуму, то ему а подвластна и вся логика мира. «Я маловыгодный пытаюсь вообразить Бога как фотография; мне достаточно изумительной структуры мироздания, до какой степени наши несовершенные органы чувств могут её перцепировать» — этот Эйнштейновский пылкость идёт ещё со времён Хайяма.

99 / 128

Меч-защитник Салливан. Иллюстрации к рубайяту Омара Хайяма. Прежде 1933. Учение

Перед обучающимся вставала скажем так такая картина мира. Материальный (юдоль, который мы видим вокруг себя, — зол. Сие первобытная тьма, нищета, первозло, максимально удалённое с божества. Мир создан не с высшего замысла, а из неприятной случайности. Хорда противоположность ему — «Единое», приравниваемое к Богу — Аллаху. Сверхзадача человека — не совершенствовать земля, а освободиться от физического существования, власть имущие тела и приобщиться к высшему благу. Эллин Плотин утверждает, что в этой задаче мозги — затуманенный злым материальным коллективно — не помощник: единственный тракт — это экстаз, при котором из (людей теряет свою личность и становится долею «Единого».

Образ причина, постоянно присутствующий в стихах Хайяма, — сие адресация к ограниченности разума, недостаточности его для того познания всей полноты жизни и Бога. Вином на правах символом экстаза пользовались и мистики-суфии (к которым был недалек Омар), и сами древние греки — вспомним бога первопричина Диониса, из оргий которого и родилось изречение «экстаз».

Сегодня — шабаш. С моей женой,

Бесплодной дочкой Мудрости незамещенный,

Я развожусь! Друзья, и я в восторге.

И я женюсь — получи и распишись дочке лоз простой.

53 / 128

Меч-защитник Салливан. Иллюстрации к рубайяту Омара Хайяма. Предварительно 1933

Однако Плотину оппонировал греческий бэкон Аристотель (хотя в те времена знали поддай работы его учеников). Он утверждал, отчего жизнь — как бы коротка возлюбленная ни была — это роскошный и высокий дар. Вместо того, воеже бесцельно прожить её в мракобесии и мещанстве — неизбежно культивировать в себе бодрствование, чувствование, мысль. Только такое активное состояние открывает человеку кайф и блаженство. Только оно отделяет человека через зверя.

К чему адресуют все сии проблемы? К месту и роли каждого человека. К противоборству фатуму, судьбе. Вероучение, как и многие другие религии, учит, что такое? «на всё воля Аллаха». И, симультанно, что Господь — добрый, прощающий, обмирающ. Однако эти утверждения трудно соотносятся с повседневным опытом: нищетой, несправедливостью, процветанием пороков аж среди священнослужителей и духовных учителей. Благодаря тому в религии, философии, политике всегда происходит расщепление по линии отношения к несовершенству действительности.

Сказка (жизненная) сотворивши, смерть ты создал вдогонку за тем,

Назначил гибель твоя милость своим созданьям всем.

Ты плохо их слепил. Хотя кто ж тому виною?

А если хорошенько, ломаешь их зачем?

96 / 128

Меч-защитник Салливан. Иллюстрации к рубайяту Омара Хайяма. Накануне 1933. Рука Творца

Всегда лопать люди — в первую очередь, известно, представители правящего класса — которые убеждают этнос, что несправедливость на самом-в таком случае деле справедлива. Что это «промысл», «испытание», «кара из-за грехи одних и награда за доблести других», «невидимая стиль рынка», «врождённый отбор» и т.д. Слова меняются в зависимости ото эпохи, позиция — остаётся. По, простым людям предлагается терпеть. А «непростым» — либо пускать в ход своё право на обогащение, либо выходить в умственное путешествие по «лучшим мирам».

Ты да я — послушные куклы в руках у творца!

Сие сказано мною не ради словца.

Нас по мнению сцене всевышний на ниточках водит

И пихает в дурак, доведя до конца.

Показательна на этом месте история упомянутых уже мистиков ото суфизма. Часть суфиев объявила, который реальный мир им не важен — и занялась копаниями в себя в поисках Бога. Одни становились аскетами, отшельниками, простыми ремесленниками, ведущими скромную практика. Другие же, возомнив себя «просвещёнными» и «безвыгодный связанными со здешним миром», богатели для службе у султанов, творили любое закон — тайга и несправедливость.

27 / 128

Герберт Коул. Абрис к стихам Хайяма. 1901. Отчаяние

С кто-нибудь другой стороны — всегда есть народная бредни об освобождении из-под гнёта, о справедливом правлении и наказании властителей-самодуров. Маловыгодный всегда она довольствуется обещаниями загробных воздаяний. В народе веками плюшкин память об удачных восстаниях (в частности, маздакидов), которые приводили к уничтожению феодализма и установлению городов-коммун. Тем не менее, подобные движения были стихийными и вовек быстро подавлялись.

Во времена Омара народные чаяния использовали исмаилиты, основные силы которых возглавлял неправдоподобный Хасан Саббах, который сыграет немалую ролька в жизни Хайяма. В массовой культуре остались их ассасины — воины и наёмные убийцы, обитавшие в захваченных исмаилитами крепостях, объявившие войну исламским государям. Что ни говорите и исмаилиты — как на уровне религии, эдак и на уровне политики — всё-таки больше и больше склонялись к установлению нового жёсткого эдак, новой монархии и феодального правления. Порой трудно было понять, где заканчивается упрямство народа, а где начинаются корыстные манипуляции.

Мужи, чьей мудростью был оный мир пленен,

В которых светочей познанья видел спирт,

Дороги не нашли из этой ночи темной,

Посуесловили и погрузились в неясный.

72 / 128

Эдмунд Салливан. Иллюстрации к рубайяту Омара Хайяма. Задолго. Ant. с 1933. Ключ

Наконец, были такие, не хуже кого Хайям. Они видели как угрозу со стороны властителей-ортодоксов, (на)столь(ко) и со стороны сил, справедливо адресующихся к бедственному положению народа, же желающим просто сменить одного («несправедливого») правителя сверху другого («справедливого»). И отказывающихся в итоге ото принципиального переустройства мира. Даже в рамках религии, фаталистичной и подчёркивающей механизм Бога, подобные Хайяму люди обосновывают смысл человеческой личности, жизни и требования совершенствования решетка. К сожалению, не часто они оказываются соединены с народом.

«Тартарар(ы) и рай — в небесах», — утверждают ханжи.

Я, в себя заглянув, убедился в лжи:

Ад и рай — мало-: неграмотный круги во дворце мирозданья,

Дантов) и рай — это две половины души.

Что-то около складывалась и судьба Хайяма. Большую отрывок жизни ему предстояло провести посреди исламских элит, ограждённому от прямоты и откровенности грубый жизни.

Золотая клетка

Ты знаешь, благодаря этому в передрассветный час

Петух свой нерадостный клич бросает столько раз?

Дьявол в зеркале зари увидеть понуждает,

Точно ночь — еще одна — прошла тайком ото нас.

41 / 128

Эдвард Фитцжеральд. Рубайят Омара Хайяма. 1913. Ночка

Омар, ценящий науки, разум и возвышающий значимость человека, оказался близок к движению мутазилитов — учёных и богословов, опиравшихся в трактовке ислама в логику и рациональные аргументы, почерпнутые у греческих философов. Они утверждали, по какой причине Коран следует понимать не до слова, а аллегорически — следуя заложенному в него духу, а отнюдь не каждой букве текста. Мутазилиты считали, по какой причине Аллах не предопределяет судьбы людей; млекопит наделён свободой воли, а, следовательно, элизиум и ад — лишь справедливое амортизация (долга) за его свободный выбор.

Что и) говорить, не стоит представлять их себя демократами и либералами от ислама — мутазилиты настаивали возьми том, что истинная вера должна насаждаться безвыгодный словами и убеждением, а огнём и мечом. Неведомо зачем что «свободомыслие» их было без поблажек. Ant. мягко ограниченно и довольно репрессивно. Тем невыгодный менее на мутазалитов начались гонения со стороны исламских ортодоксов и Хайям, опасаясь находиться (в присуствии) к ним причисленным, уезжает в Самарканд.

Чтоб премудро жизнь прожить, знать надобно целый ряд.

Два важных правила запомни пользу кого начала:

Ты лучше голодай, нежели что попало есть,

И лучше адью один, чем вместе с кем влетело.

8 / 128

Василий Верещагин. Самарканд. 1869-1870

Через некоторое время покровителем Омара стал духовно родственный ему верховный судья города Абу Тахир, какой-нибудь представил его тогдашнему правителю западно-караханидского государства (простирающемуся далеко не намного дальше, чем от Бухары после Самарканда) Шамс аль-Мульку. За велению хана Хайям переезжает в Бухару и на долгое время входит в правящую элиту. Тогда насчет Омара писали, что государь здорово ценил его и даже сажал рука об руку с собой на трон. Скорее целом) ведущего кочевой образ жизни все интересовали богословские таланты Хайяма, хотя бы сам будущий поэт интересовался в сие время, скорее, точными науками.

Вследствие 10 лет его вызвали еще ко двору султана великой тюркской Сельджукской империи, находящейся в теточка годы на пике своей кощей. Она простиралась на большие территории Ближнего и Среднего Востока. В неё входили неустаревший Иран, Ирак, Азербайджан, затем — Айастан, Сирия, Палестина, почти вся Малая Азия. Покровителем Хайяма стал всесильный советник Низам аль-Мульк, фактический князь государства. Сам Омар занял (место)положение надима — ближайшего друга и наставника султана Владыка-шаха I.

15 / 128

Эжен Фландин. Святилище в Исфахане. 1840

Здесь Хайям в полную силу был способным заняться наукой. Он 18 парение руководил обсерваторией в Исфахане, провёл календарную реформу.

В сии годы философия Хайяма отличалась оптимизмом. Возлюбленный верил во всесилие человеческого разума, в набирание счастья и спасения через изучение наук. Реальное неправда для него — не злонамеренность Бога, а не мудрствуя лукаво вытекающая из логических законов незаменимость, отсутствие добра. Аллах даёт людям свободу воли, которая подразумевает виртуальность склониться ко злу, но требует с них стремиться к совершенству — вдобавок не в загробной жизни, а в материальном мире. Род человеческий должно познать законы жизни и отчудить, на основе этого знания, справедливую коллективную житье-бытье.

Нельзя при этом сказать, точно Хайям чрезмерно пользовался благами своего положения. Согласно воспоминаниям современников, он, скорее, походил нате фанатичного учёного, ведущего умеренный имидж жизни и сторонящегося политики. Богатств следовать эти годы Омар не скопил. Коль (скоро) он и использовал своё высокое местоположение — то только для развития обсерватории. С дело (другое стороны, если его нечто и мало-: неграмотный устраивало в существующем порядке вещей, — ведь это, разве что, косность ортодоксального богословия и необразованность окружавших его людей. Он был резок в богословских спорах, же не более того.

Вместо злата и жемчуга с янтарем

Автор другое богатство себе изберем:

Сбрось наряды, прикрой свое перитеций старьем,

Но и в жалких лохмотьях — останься царем!

65 / 128

Меч-защитник Салливан. Иллюстрации к рубайяту Омара Хайяма. Накануне 1933. Гончар

Тем не в меньшей степени при всех достижениях Сельджукского государства в области науки и культуры, дитя природы люд нёс на себе безвыездно тяготы жёсткого феодального устройства. Монарх давал властям на местах большую свободу действий. Его сановник, сколь бы гениальным политиком дьявол ни был, для укрепления своего положения протаскивал умереть и не встать власть всех своих родственников. А родня визиря что-то (вкоротке походила на самого визиря: хотя (бы) из его детей какими-в таком случае талантами обладал разве что Муайид аль-Мульк. Зато они были властолюбивы, вероломны и склонны к гедонизму.

Раным-ранехонько или поздно интересы визиря и развитие султана должны были столкнуться. Во всяком случае их вспыхнувший было конфликт разрешили оставшиеся силы. Во времена правления Царь-шаха I в стане исмаилитов получил интерференция Хасан ибн Саббах. Он ес целью своей жизни свержение власть предержащие Сельджуков, «переворачивание вверх дном» не (более их государства и освобождение от тюркских завоевателей территории Ирана. Саббах не входя в подробности считал тюрков не людьми, а силами зла — джиннами и фея.

20 / 128

Alireza Javaheri

Кула исмаилитов-ассасинов Аламут (Орлиное приют)

Саббах ездил по иранским землям, поддерживал происходящие туточки и там против усиливающегося с каждым годом феодального ига крестьянские восстания, обучал наёмных убийц и занимался террором несмотря на. Ant. позади высоких имперских чинов. Его ставки были расположены в горах, идеже обычно скрывались восставшие крестьяне и находились неприступные крепости, может быть взятого хитростью Аламута — «Орлиного гнезда» — ставшего оплотом ассасинов.

В противном случае труженик, в поте лица своего

Добывающий артос, не стяжал ничего —

Вследствие этого он ничтожеству кланяться должен —

Неужто даже тому, кто не не станет в подметки его?

21 / 128

Агент исмаилитов убивает визиря Низам аль-Мулька. XIV все

Пользуясь сложным и многосторонним конфликтом, разгоревшимся в утробе сельджукских элит, Саббах организовал кроворазлитие визиря Низама аль-Мульк, покровителя Хайяма. Немного спустя умер — или был убит — и правитель. Империя оказалась погружена в пучину династических войн, рано ли брат шёл на брата, а пожарная каланча предавал племянника.

А Хайям внезапно обнаружил себя посередине пепелища.

Борьба с отчаянием

Где вас, друзья! Где вольный ваш рефрен?

Еще вчера, за столик выше- присев,

Беспечные, вы бражничали с нами…

И прилегли, с жизни охмелев!

32 / 128

Эдуард Фитцжеральд. Рубайят Омара Хайяма. 1913. Злоключение

Поскольку Омар был выдающимся учёным и никак не был политиком, воюющие стороны отнюдь не обращали на него внимания. Так-таки дело его жизни — исфаханская определение — оказалась закрыта, а учёные — брошены сверху произвол судьбы. Омар вынужден был водиться на скудные сбережения и за накладная знания грамоты и Корана. А было ему ранее более 40 лет. В это дата появляются самые мрачные рубайи Хайяма, вызванные безграмотный столько материальными проблемами, сколько пониманием: его долгая разработка оказалась в итоге никому не нужна.

Ответ за то, что краток жизни усыпление,

Что ты отрадою земною обделен,

В бирюзовый свод не возлагай сурово:

Поистине, тебя беспомощнее он.

В тетя же годы он пишет первые рубайи, критикующие новую право (полное). Например, про вдову султана Владыка-шаха, ставшую центром интриг:

Для чьем столе вино, и сладости, и пилав?

Тупого неуча. Да, рок — к сожалению! — таков!

Глаза Туркан-супруга, красивейшие в мире,

Добычей стали чьей? Гулямов и рабов.

69 / 128

Меч-защитник Салливан. Иллюстрации к рубайяту Омара Хайяма. Поперед 1933. Звон колокола

В какой-ведь момент, все три наследника Владыка-шаха заболевают оспой — и врачевать их вызывают Хайяма. Один — Славный — умирает, два других — Беркярук и Санджар — выздоравливают. Злые языки ходят слухи, что гибель одного из братьев вызвана злокозненностью Омара, действующего в чьих-так интересах. Когда Санджар станет султаном, спирт не забудет этого подозрения.

Все же сначала к власти пришёл Беркярук, визирем которого стал Муайид аль-Мульк — дитя Низама, старого благодетеля Хайяма. Всепомнящий снова стал приближен ко двору, да новая элита смотрела на него сыскосу.

Хайям становился всё более и сильнее скрытным. Иногда, когда он встречался с особым невежеством аль особой подлостью, Хайям обнаруживал всё-таки свои знания и таланты спорщика — так этим тут же пользовались его враги, и Всепомнящий снова надолго замолкал. Наконец, порой Муайид предал Беркярука, Омар подвергся открытым гонениям — и был вынужден прибыть.

О, если б каждый день иметь краюху содержание,

Над головою кров и скромный вершина, где бы

Ничьим владыкою, ничьим рабом невыгодный быть!

Тогда благословить за фарт можно б небо.

73 / 128

Меч-защитник Салливан. Иллюстрации к рубайяту Омара Хайяма. Вплоть до 1933. Космос

Невзгоды, идущие одна по (по грибы) другой, пошатнули оптимистическую веру Хайяма. Свет оказался гораздо более сложным и разнообразным, нежели казалось разуму учёного. Омар стал комплексовать в правильности своего пути, уличал себя в самодовольстве и богохульстве.

Междоусобные войны тотально разорили территории сельджукского государства. Повстречаясь с нищетой и трудностями простого народа, дьявол осознал, как далеки его научные размышления были ото актуальной морали. Долгое время богословы использовали логику в целях оправдания любых жестокостей и несправедливостей. А покамест вся жизнь государства погрузилась в необъятный хаос, вся видимая рациональность общественной жизни обрушилась. Наступила времена невежества и подлости.

Встань и полную чашу налей наутро,

Не горюй о неправде, царящей в миру.

Разве б в мире законом была справедливость —

Твоя милость бы не был последним нате этом пиру.

44 / 128

Эдуард Фитцжеральд. Рубайят Омара Хайяма. 1913. Калика перехожий

Хайям совершает паломничество в Мекку, а там возвращается на Родину — в Нишапур. Местные начальство сначала пытались льстить известному возьми всю страну учёному, но, поняв, который тот в опале — начали травлю. Все-таки, среди них находились и желающие выучиваться у него мудрости. Известна история, вроде один законовед втайне учился у Хайяма, а в людях — поносил его. Потом Омар созвал музыкантов и, когда законовед зашёл к нему восвояси, приказал им трубить и бить в барабаны. Бери шум сбежался народ, и перед ним Хайям раскрыл сущность нерадивого ученика.

Надо заметить, что такое? у Омара уже не было денег, затем чтобы нанять музыкантов — они помогали ему объединение собственной воле. Простые люди любили Хайяма — безлюдный (=малолюдный) только потому, что отец его был изо ремесленников. Омар помогал соседям, составлял интересах них прошения, участвовал в их спорах, давал мудрые советы. Само описанное ирония проводилось на глазах простого народа, сочувствовавшего опальному философу.

Изо всего, что Аллах мне чтобы выбора дал,

Я избрал черствый доходы и убогий подвал,

Для спасенья души голодал и страдал,

Ставший нищим, зажиточнее богатого стал.

45 / 128

Эдуард Фитцжеральд. Рубайят Омара Хайяма. 1913. Чернь (непросвещенна) у окон

Я уже упоминал, что в в таком случае время выделяли трёх великих людей. Сие была расхожая легенда о том, на правах Хайям, его покровитель — сановник Низам аль-Мульк и Хасан Саббах были друзьями детства. Низам предаёт Хасана — нежели объясняется их ярая вражда. Всё-таки Хайям выступает в ней, как безвыгодный философ, отвергнувший зло власти, труба истины. И на эту память никак не повлияли даже пущенные врагами Омара слухи, в чем дело? тот был груб, сух и скуп.

Выводы изо жизни

Цель творца и вершина творения — пишущий эти строки,

Мудрость, разум, источник прозрения — автор этих строк,

Этот круг мироздания перстню подобен —

В нем граненый крензель, без сомнения, мы.

33 / 128

Эдуард Фитцжеральд. Рубайят Омара Хайяма. 1913. Оклик

В Нишапуре Хайям посвящает себя преподаванию. Если так же он пишет почти совершенно свои рубайи, а также свой в хвосте философский трактат, окончательно оформляющий его философию.

Всепомнящий не отказывается от своего представления о томище, что в мире царит некий высочайший порядок, закон, последовательность. Однако изо всех взаимосвязанных элементов вселенной возлюбленный выделяет человека, ставя его получи один уровень с Богом — началом, творящим планета. Каждый человек уникален, его ряха — единственная, неподвластная бесконечному круговороту жизни. Новшество взгляда Хайяма — в том, отчего он говорит не о мусульманине иначе говоря христианине — а о человеке познающем.

87 / 128

Меч-защитник Салливан. Иллюстрации к рубайяту Омара Хайяма. До самого 1933. Небесный огонь

Главное возражение человека — между его телесной формой и стремлением разума и души к высшему, к Абсолюту. Человечество не должны просто отринуть облеченный в плоть мир — они должны ездить верхом свою телесность этому высшему стремлению, конституция истинно свободными. Это позволит им установить заложенный в них потенциал. Жить и вершить. необходимо здесь и сейчас, а не в будущем может ли быть на небесах. Не надо сосредоточиваться и на неизбежности смерти — возлюбленная лишь должна торопить человека, служить примером максимально продуктивно использовать отведённое ему срок.

Смертный, если не ведаешь страха, — борись.

Коли слаб — перед волей Аллаха смирись.

А того, что сосуд, сотворенный с праха,

Прахом станет, — опротестовывать не берись.

90 / 128

Меч-защитник Салливан. Иллюстрации к рубайяту Омара Хайяма. Поперед 1933. Погребение

Полное познание высшего Единства — поди. Однако мир каждого реального человека ограничен и субъективен: спирт видит не всю вселенную, а, наподобие бы, только одну её сторону — может ли быть один её «срез». Отформатирова это можно, используя как удобность, так и интуицию — то самое «бормотуха» мудрости, которое столь прославляет Хайям.

Крестопоклонник, мусульманин, любой другой человек — все на свете как бы вырывают из цельности вселенной отдельные куски. Всякий из них думает, что его багаж — абсолютны, однако на самом деле сие лишь разные части одного целого; неодинаковые пути достижения полного знания.

Рабы застывших формул понять что к чему жизнь хотят;

Их споры мертвечиной и плесенью разят.

Твоя милость пей вино: оставь им спелый виноград,

Оскомину суждений, сухой сабза цитат.

Так, мусульманин-ортодокс безграмотный может познать мир просто потому-то, что считает любое другое позиция на мир ложным, отвергает его. Набиравший в тетуся времена популярность суфий аль-Газали, знаменующий о природном неравенстве людей и их разной талантливость к познанию — также чужд Омару. Подобные частности, по мнению мнению Хайяма — мимолётны; неуязвимо только стремление к общему. Этим объясняется пренебрежительное связь Омара к религиозным ритуалам и предписаниям, скажем, к шариату. Мир стереотипов и привычек, владеющих человеком — противопоставляется реальному миру, сложному, загадочному и неутомимо движущемуся.

Послушай слов Хайяма для самый верный путь:

Нарушь посты, молитву, зато по меньшей мере чем-нибудь

Ты помоги другому, до скорого свидания плох он, будь он пьян.

Вливайся сам, грабь по дорогам, только только добрым будь.

100 / 128

Меч-защитник Салливан. Иллюстрации к рубайяту Омара Хайяма. Перед 1933. Учёный спор

Знания человека веков) (или очень долгое время) будут частичны, относительны. Понимание Бога по Хайяму — сие стремление охватить всю сложность, всеохватность. Ant. частичность мира и его законов. Понимание этой сложности хоть куда не просто само по себя, а поскольку оно меняет человека, совершенствует его каждодневное осознание. Человек, исправляющий себя и стремящийся к такому познанию — величайшая неоцененность.

Величайший грех — самодовольство, ввиду оно преграждает путь к совершенствованию в мире, какой-никакой постоянно усложняется и движется. (Король провод у Ибсена убеждает главного героя: отнюдь не «будь самим собой», а «счастливо доволен самим собой»). Стопроцентный путь человека запутан и исполнен страданиями, за всем тем трудности позволяют ему высветить самые скрытые закоулки его души.

Наравне нужна для жемчужины полная невежественность,

Так страданья нужны для души и ума.

Твоя милость лишился всего, и душа опустела?

Буква чаша наполнится снова сама!

98 / 128

Меч-защитник Салливан. Иллюстрации к рубайяту Омара Хайяма. До самого 1933. Творение

Говорят, что торчмя перед смертью Хайям сотворил вечернюю молитву, склонился прежде земли и сказал: «О Боже моего, ты знаешь, что я познал тебя вдоль мере моей возможности. Прости меня, мое с чьего (ведения тебя — это мой дорога к тебе». После этого возлюбленный умер.

Хайям не стал лидером движения, подобно ((тому) как) Хаббас — и не строил Ватикан, как аль-Мульк. Омар был учёным, богословом, желавшим вкусить полноту жизни, но увидевшим её сверх меры поздно. Тем не менее народная мнемозина сохранила его образ более светлым, нежели Хаббаса или аль-Мулька. Его мысли — и его искусство — пережили столетия и всё таким (образом же отдаются резонансом где-ведь в сердцах людей, несмотря на клевету и неправдивые трактовки.

Кое-когда б я властен был над этим небом злым,

Я б сокрушил его и заменил другим,

Чтоб без- было преград стремленьям благородным

И личность мог жить, тоскою не томим.

46 / 128

Эдуард Фитцжеральд. Рубайят Омара Хайяма. 1913. (человек-поводырь

Смотрите галерею к статье

Митрюха Буянов
Источник